Размышление о профессии особенности личности хирурга с деонтологической точки зрения

Современная хирургия является сложной специальностью, сочетающей в себе элементы науки, искусства и, как и всякий другой ручной труд, ремесла в лучшем смысле этого слова. Ошибочно мнение о чисто прикладном характере хирургической науки, ибо многие теоретические, физиологические и патофизиологические открытия возникли в результате развития хирургии и обязаны своим существованием представителям этой специальности. Ошибочно и представление о хирургии как о чисто "ручном труде", ибо выполнению операционного акта предшествует большая мыслительная работа, продолжающаяся и после операции. Современный уровень хирургии требует от её представителя, чтобы он был в какой-то степени и терапевтом, и биохимиком, и патофизиологом, умеющим к тому же ещё и оперировать. Сложный комплекс, составляющий сущность современной хирургии, предъявляет к человеку, избравшему её своей специальностью, особые требования. И если хирург, как представитель науки и медицины вообще, должен обладать качествами, присущими ме-дикам и научным работникам любых специальностей, то специфика хирургических методов лечения - непосредственное активное вмешательство в течение патологического процесса - требует от него ещё каких-то других, особых качеств, которыми может не обладать представитель нехирургической дисциплины.

Об этом говорилось и писалось много как в специальной, так и художественной литературе. Необычность нашей специальности, дающей право с ножом в руках вторгаться в святая святых высшего творения природы – homo sapiens, возлагает на её адептов особые, повышенные требования и ответственность.

Разумеется, все, что будет сказано о личностной характеристике хирурга, относится к истинным представителям этой специальности. Не удивляйтесь подобному определению - с величайшим сожалением приходится констатировать, что в нашей профессиональной среде еще не перевелась категория хирургов-кустарей, спустившихся по душевной невосприимчивости и глубокого безразличия как к непосредственному объекту своих действий, т.е. больному человеку, так и к прогрессу своей дисциплины. Об этой прослойке так называемых хирургов, мы, естественно, упоминать не будем. Укажу только, что многие из них поступили бы благоразумнее, избрав себе иную врачебную (или даже не врачебную) специальность!

Психология повседневного труда хирурга - это очень сложная и тонкая область, ждущая ещё своего исследователя. Никто из профессиональных психологов не взялся за изучение этой проблемы, и немногие работы, относящиеся в большей или меньшей степени к рассматриваемому вопросу, принадлежат перу самих хирургов. Возможно, что это обстоятельство накладывает своеобразный отпечаток на указанные труды. И все же мы попытаемся сделать небольшой обзор психологических особенностей личности хирурга, необходимых для успешного выполнения его профессионального долга.

Деятельность хирурга - это последовательный ряд взятых на себя ответственных решений. Это ответственность за диагностику заболевания, за постановку показаний к операции или воздержания от неё, ответственность за непосредственное выполнение операции, ведение послеоперационного периода и лечение послеоперационных осложнений.

Положение усугубляется тем обстоятельством, что все эти вопросы возникают перед хирургом единовременно, - конечно, не в отношении одного больного, а многих больных, находящихся в данное время на попечении хирурга в клинике или при амбулаторном приеме. И едва успеет разрешиться напряжение в каком-то одном звене, как тут же возникает новый очаг, вновь ставящий перед хирургом целый ряд трудноразрешимых проблем. При всем том, ему постоянно приходится прикрываться маской напускного равнодушия, дабы скрыть свою тревогу и переживания от других больных, с надеждой ждущих избавления от недуга.

И, увы, нередко в жизни каждого хирурга наступают периоды фаталь-ного невезения, чаще всего в результате случайного стечения неблагоприятных обстоятельств. В такие периоды от хирурга требуется максимальное напряжение всех его духовных сил, чтобы переждать смутное время и "перетерпеть напасти", продолжая в то же время свою повседневную работу.

На протяжении всей деятельности хирурга и особенно в тяжелые периоды, ему помогают любовь к своей профессии, безграничная вера в неё, вера в её гуманность и полезность нашему обществу.

Итак, одним из наиболее важных свойств хирурга, в значительной степени предопределяющим успешную профессиональную деятельность, является любовь к своей специальности. В своей замечательной книге "Душа хирурга", на которую я буду ссылаться и в дальнейшем, проф. Дитерихс писал, что хирург должен быть влюблен в свою специальность, что для хирурга жить - значит заниматься хирургией. В самом деле, диссонанс между вкусами и профессией ведет к тому, что последняя становится или тяжелой обузой, или своего рода развлечением. Разумеется, ни то, ни другое недопустимо. Другой корифей отечественной хирургии С.С. Юдин говорил: "Нехватка технических знаний - беда небольшая и поправимая... Нехватка природных способностей - затруднение много худшее, ибо даже большим прилежанием нельзя восполнить того, чем обидела сама природа. И совсем безнадежное дело, если нет или не хватает любви к своей профессии, если нет живого и возрастающего искреннего интереса к делу!... Умеренный интерес может пропасть и исчезнуть совершенно, если он не был природный, глубокий, а случайный и поверхностный."

Я много раз повторял своим сотрудникам и молодым коллегам - курсантам, что хирургии нужно посвятить себя целиком без остатка. Хирургия - это капризная и ревнивая богиня, она не прощает человеку других больших увлечений. Это относится в особенности к молодому хирургу, который первую и лучшую половину своей жизни должен накапливать клинический опыт, наблюдения, специальные знания, выработать в себе умения и навыки. Фактически 90% времени он должен жить в хирургии - в палатах, перевязочных, операционной и дома... за чтением специальной литературы.

Беспристрастный анализ своей деятельности - не покаянные доклады и лекции - а вполне объективный и мужественный анализ, особенно наедине с самим собой, со своей совестью, бессонными ночами после тяжкого рабочего дня - вот ещё одна особенность, отличающая истинного хирурга, хирурга по призванию.

Если нет подобных движений души, если хирург отсчитывает свою деятельность "от и до", если им владеют безразличие или равнодушие – луч-ше оставить эту специальность, отойти от неё, ибо такому хирургу грозит провал или жалкое существование в неприглядном виде хирургического пасынка.

Преданность искусству хирургии, гордость за свою специальность и сознание того, что он владеет могучим инструментом, который при вдохновенном и осмотрительном использовании может принести более ощутимые результаты, чем медикаменты и слово, делают хирурга своеобразным профессиональным эгоистом. Однако этот эгоизм не имеет ничего общего с мещанским, обывательским эгоизмом, самомнением, с самоуверенностью и саморекламой. Впечатление моральной нечистоплотности производит стремление к самопопуляризации с помощью телевизора, газет, а точнее – знакомых журналистов, а также других средств массовой информации.

По-видимому всем вам памятен образ хирурга Чарльза Айвори, превосходно выписанный Крониным в романе "Цитадель". Модный, процве-тающий, сделавший себе карьеру на мелких операциях у больных из "высшего общества", не гнушающийся дешевой рекламы и "выдаивания" больных, он самоуверенно взявшись за одну единственную большую опера-цию, на поверку оказался безграмотным хирургом. Каким откровением для Эндрю, героя книги, всегда восхищавшимся доктором Айвори за его импозантность и манеры, это открытие оказалось! "Всемогущий боже! Да он не умеет оперировать, совсем не умеет!" - мысленно твердит Эндрю, помо-гавший Айвори на этой операции, закончившейся смертью больного на столе. Конечно, подобные Айвори личности чужды нашей действительности, но этот мастерски написанный образ следует держать в памяти хотя бы для того, чтобы даже в мелочах бояться ему уподобиться.

Много говорится о гуманизме хирургии и хирурга. Что и говорить, гуманность должна быть свойством врача любой специальности. Но с моей точки зрения, гуманизм хирурга заключается не только в бережном отно-шении к больному, в максимальном щяжении его психики, готовности оказать помощь в любом случае, даже в ущерб собственной репутации, но еще и в оказании больному человеку помощи наиболее адекватной и эффективной. А для этого хирург постоянно должен быть на современном уровне хирургических знаний, независимо от того, хочет он заниматься научной работой или нет, он должен суметь обеспечить больному наиболее прогрес-сивные средства лечения, как только они становятся доступными. До седых волос хирург продолжает учиться и совершенствоваться. Учеба хирурга никогда не кончается. А для этого он должен быть одержим постоянным и неистребимым любопытством и любознательностью и столь же постоянной неудовлетворенностью достигнутым. Хирургом, настоящим хирургом, вла-деет неизменное стремление к высшему (увы, недостижимому) мастерству.

Я хочу особо остановиться на этом вопросе - учебе хирурга, и привести здесь не абстрактные размышления, а опыт наших коллег-хирургов, достигших вершин мастерства в своей специальности. Вот что говорит один из крупнейших нейрохирургов нашего времени Гарвей Кушинг: "Занятие медициной - это учеба, длящаяся всю жизнь; врач, который не научится чему-нибудь новому, каждый день... не только пренебрегает своими возможностями, но и может считать такой день потерянным".

Уильям Ослер: "Изучать заболевания без книг равносильно плаванию по океану без навигационных карт".

Фредерик Коллер: "Клиника это место, где хирургия выбирается из книг, где содержание хирургических руководств получает практическое приложение".

Подобные высказывания можно цитировать во множестве. Еще раз напоминаю, что они принадлежат корифеям хирургии, считающим тем не менее своим долгом продолжать учебу до конца жизни.

"Не во власти правильно сконструированного человеческого мозга быть удовлетворенным чем-либо (достигнутым)", - говорил Бантинг. И не только новинки хирургии, публикуемые в периодических изданиях, сборниках и монографиях должен читать и изучать хирург. Он должен читать уже проштудированные учебники и руководства, особенно по оперативной хирургии и топографической анатомии, буквально накануне каждой операции, даже если эту операцию он проделал уже много раз!

Только огромного уважения и восхищения заслуживает пример рус-ских земских хирургов, которые держали эти руководства в операционной и не стеснялись в процессе операции попросить фельдшеру или фельдшерицу открыть книгу и показать им анатомический рисунок или прочесть описание того или иного момента операции! Это честно, это благородно по отношению к больному, лежащему на операционном столе: подобное преодоление чувства ложной гордости отнюдь не снижало уважения к личности земского хирурга. Дело в том, что многие детали, кажущиеся намертво засевшими в голове, на поверку, к удивлению самого хирурга, оказываются утраченными. (Провести эксперимент с анатомией бедренного кольца и канала).

Таким образом, частое "освежение" знаний совершенно необходимо. Я уже не говорю об операциях, производимых хирургом сравнительно редко.

Увы, анатомические данные обладают особенностью быстро улетучиваться из головы хирурга!

Гуманность хирурга заключается еще и в том, что его врачебные профессиональные интересы не могут заслоняться ни наукой, ни административными или учебными делами, ни заботами об отдыхе и досуге, ни интересами, связанными с домом и семейной жизнью. Никто не осознает в такой мере ответственность своей профессии, как настоящий хирург, и, увы, никто не вознагражден за это чувство столь беспокойной личной жизнью. И все же хирург безропотно приносит эту дань на алтарь гуманизма и безграничной любви к хирургии.

Нередко в жизни, а чаще в художественной литературе встречаются понятия "смелый хирург", "смелая операция", "смелое вмешательство" и подобные им. О чем идет речь, когда говорится, скажем, о "смелом хирурге"? О какой смелости идет разговор? Многие выдающиеся хирурги категорически возражали против подобного определения. В самом деле, понятие "смелость" подразумевает значительную долю опасности, риска, которыми смелый человек пренебрегает. Смелым может быть разведчик, воин, летчик-испытатель, охотник за диким зверем. Все эти люди, во имя какой-то высшей цели рискуют своей жизнью, своим благополучием. Но "смелый хирург", рискующий жизнью доверившегося ему больного, достоин только осуждения. Смелость его заключается в том, что он производит больному операцию, которую тот явно не перенесет, или же выполняет на больном интересную со своей точки зрения, но не апробированную операцию, или же берется за операцию, которая явно выше его сил. Во всех этих случаях хирург рискует жизнью больного, что, естественно, недопус-тимо с деонтологической точки зрения. Может показаться, что здесь закрывается дорога к новым, не получившим широкого применения, операциям. Вовсе нет. Подобные операции вполне оправдываются принципами деонтологии, но только в том случае, если они сопровождаются систематическими научными наблюдениями, позволяющими судить об их эффективности, если они обоснованы современными знаниями патофизиологии, и, наконец, при условии технической компетенции выполняющего её хирурга.

И все же, должна ли в характеристику хирурга входить смелость? конечно же, должна. Хирург должен быть смелым человеком в личной жизни, он должен пренебрегать опасностью, относящейся лично к нему, если этого требует служение обществу и благо больного человека. Примеры подобной смелости, а во время войны и подлинного героизма хирургов, имеются во множестве.

Хирург должен быть твердым и мужественным. Никакие соображения личного свойства, а тем более честолюбие и вопросы сохранения престижа, не должны удерживать его от оказания помощи самым тяжелым больным. В жизни встречаются ещё хирурги, отказывающиеся, грубо говоря "отлынивающие", от так называемых "неблагодарных" операций, или же операций, которые могут иметь летальный исход - у больных, страдающих раком, при тяжелейших профузных желудочно-пищеводных кровотечениях и др., могущих сказаться на репутации хирурга. А ведь сколько истинного мужества требуется от него, чтобы в который раз взяться за нож во имя попытки спасти жизнь подобному больному, имея за спинной далеко не обнадеживающую статистику?

Твердость характера должна также быть использована во благо больного. Мягкость характера и чувство сострадания, естественные в каждом нормально мыслящем человеке, должны у хирурга иметь свои границы. Где-то он должен проявить безжалостность, если она необходима для пользы больного и обойтись без нее невозможно.

Воля, выдержка и самообладание - это качества, совершенно необхо-димые хирургу для ровного и качественного выполнения профессионального долга. Я не говорю уж о тех драматических коллизиях, когда внезапно возникающие осложнения на операционном столе требуют мобилизации всех нервно-психических резервов, чтобы подавить невольно возникающие в таких ситуациях чувства страха, растерянности и безнадежности. Не меньше выдержки и самообладания требуется хирургу, чтобы перейдя от койки умирающего после операции больного к другому, ожидающему операции с надеждой, найти в себе силы подбодрить его и укрепить уверенность в благополучном исходе; чтобы после тяжелых раздумий о судьбе больных, находящихся между жизнью и смертью, войти в аудиторию и прочесть лекцию или провести занятия на достаточно высоком уровне. Эти же качества позволяют ему, сохранив беспокойство о больном в глубине своей души, проявлять внешний оптимизм, чтобы не сеять страха и паники среди больных, их родственников и персонала.

Другим качеством, которым необходимо обладать хирургу, является способность к быстрому, иногда мгновенному принятию решений и столь же быстрому их осуществлению. Тугодумие и медлительность хирурга плохо кончается для больного. В то же время способность быстро трансформировать мысли в решения, а решения - в действие - спасло множество человеческих жизней, В этом отношении допустимы даже некоторые накладки - лучше быстрое выполнение спасительного действия, пусть даже не в идеаль-ном варианте, чем самое мудрое бездействие. Даже прекрасное решение трудной проблемы, пришедшее поздно, уже не может помочь больному. На собственном опыте могу сказать, что среди всего того, чем отяготилась моя "хирургическая совесть" на протяжении почти 4-х десятилетий профессиональной жизни, числятся и несколько случаев поздних релапаротомий, когда я не сумел вовремя преодолеть психологический барьер, лежащий между хирургом и релапаротомией. Эти случаи позднего принятия решения лежат тяжелым грузом на душе хирурга.

Каждодневная деятельность хирурга сопряжена с большими психологическими и психическими перегрузками и постоянным быстрым переключением внимания, направленности мышления и сменой эмоций. Жизнь хирурга, занимающегося большой хирургией, изобилует стрессовыми ситуациями, связанными преимущественно с судьбой пользуемых им больных. Известный польский хирург Йозеф Богуш, обращаясь к аудитории на открытии 44-го съезда польских хирургов, говорил: "Можно было бы ожидать, что на таком съезде мы увидим веселых и счастливых людей, ибо какая другая профессия может сравниться с нашей? Ведь хирург привилегирован судьбой. Именно ему дана возможность радоваться, видя тех, кого он избавил от страданий. Но на нем откладывает отпечаток ответственности за судьбу больного... Это возлагает такие большие обязанности, что никто из нас в полной мере не может их выполнить. Появляется чувство неудовлетворенности, болезненного волнения, которые так часто тревожат даже лучших из нас".

В самом деле, профессия хирурга не скупится на тяжелые переживания. Как говорит тот же профессор Богуш, бывают случаи, когда несмотря на правильную подготовку, наркоз и безошибочную оперативную тактику возникают неожиданные и печальные осложнения. А достаточно попросту злобного суфлера, чтобы больной и его семья обвинили хирурга в плохих последствиях, и тем не менее все-таки, хирург не бежит от ответственности, а идет ей навстречу. Для этого, помимо всех прочих качеств, необходима огромная эмоциональная устойчивость.

Я уже говорил, что основной чертой, отличающей современного хирурга от представителей других врачебных специальностей, является умение путем прямого вмешательства, т.е. операции, влиять на ход патологического процесса. Оперативная деятельность, являясь ручным трудом, требует от хирурга владения целым рядом рабочих операций, характерных для этой деятельности. Поэтому также, как и при любом ручном труде, хирургу необходимо владеть многими умениями и навыками.

Умением принято называть действие, основу которого составляет практическое применение полученных знаний. Однако умение допускает несовершенство выполнения отдельных действий.

В противоположность умению, навык это действие, которое путем повторения доведено до известной степени совершенства, выполняется правильно, экономно, быстро. Отсюда становится понятным необходимость постоянной тренировки хирурга для приобретения умений и их трансфор-маций в навыки. Поэтому хирург должен обладать склонностью к ручному труду и врожденной способностью к нему для быстрого овладения соответствующими навыками. Одной тренировкой, к сожалению, приобрести выдающееся мастерство совершенно невозможно. Каждый из нас может назвать знакомого хирурга, с большим стажем и огромным опытом, тем не менее оперирующего с трудом, медленно, без должной координации движений, или же наоборот, стремительно и суетливо, без логической последовательности движений, то, что называется бестолково.

Правда при некотором упорстве и постоянных упражнениях как в имитированной обстановке, так и в экспериментальных операционных на животных и трупах можно научиться оперировать хорошо, но и здесь все равно будет отсутствовать та легкость, изящество и красота, которые отличают работу хирурга с врожденным даром. Здесь уместно привести высказывание С.С. Юдина о тех требованиях, которые отличают хирурга-мастера. Я привожу его дословно, ибо изложить эту мысль чётче и красивее её автора совершенно невозможно.

"Все виды ремесел требуют особых навыков, но ни в одной отрасли человеческой деятельности не соединяются столько различных специальных свойств, как в хирургии. Тут нужны четкость и быстрота пальцев скрипача и пианиста, верность глазомера и зоркость охотника, способность различать малейшие нюансы цвета и оттенков, как у лучших художников, чувство формы и гармонии тела, как у лучших скульпторов, тщательность кружевниц и вышивальщиц шелком и бисером, мастерство кройки, присущее опытным закройщикам и модельным башмачникам, а главное - умение шить и завязывать узлы двумя-тремя пальцами вслепую, на большой глубине, т.е. проявляя свойства профессиональных фокусников и жонглеров...

...Необычайная сложность брюшной топографии и патологии требует от абдоминального хирурга не только свойств, знаний и сообразительности архитекторов и инженеров, смелости и решительности полководцев, чувства ответственности юристов и государственных деятелей, высокого технического мастерства ориентировки, безупречной техники шитья и кройки и подлинного искусства при разгадке ребусов и китайских головоломок, како-выми представляются многие случаи кишечных узлообразований и заворо-тов".

Я думаю, что полнее и точнее охарактеризовать высшие требования к личным качествам хирурга будет делом непосильным.

В хирургии заложен элемент искусства также, как и в любой деятельности рук человеческих. Еще сравнительно недавно, в первой половине XIX века, когда в хирургии только-только стали возникать признаки прикладной науки, в ней доминировали элементы искусства и ремесла. Со временем, в связи с развитием обезболивания, асептики, виртуозность хирурга перестала быть необходимостью и этот элемент был вольно или невольно отодвинут на задний план.

Я все-таки он не исчез полностью, и правы те учителя-хирурги, кото-рые призывают нас рассматривать любую нашу операцию, вернее стремиться выполнить её как произведение искусства - большое или малое, все равно.

Клод Уелч говорил, что в каждой операции должна бить заложена доля гордости хирурга. Хирург - не рутинный техник, иссекающий геморрой или аневризму аорты, а ещё и своего рода Пикассо, для которого каждая операция превращается в художественное произведение. Однако, содержание понятия художественности хирургической работы в наше время значительно углубилось. Это уже не одно только виртуозное выполнение той или иной манипуляции, не только достижение максимальной, доступной каждому по его дарованиям красоты, анатомичности и быстроты в работе, но и необходимость сохранения разумности и полной внутренней гармонии совершаемых действий. Художественная ценность хирургической работы возрастает, если имеется тщательно разработанный план действий, учитывающий все возможности и обеспечивающий успех с взыскательностью истинного художника, когда разработаны все детали, как в работах индийских ткачей или персидских ковровщиц. Такими же красивыми по разумности и выполнению могут быть импровизированные действия.

Я по собственным ощущениям могу засвидетельствовать, что на меня лично блестяще выполненная большим мастером хирургическая операция производит такое же эстетическое впечатление, как и полотно талантливого художника, выдающегося скульптура или любимая музыка. Такое же эсте-тическое воздействие оказывает на меня публикация хорошо продуманного и обоснованного, конструктивно завершенного и элегантного способа опера-ции. Примеров много, но из современной хирургии могу указать на способ Таля при лечении ахалазии кардии.

Итак, хирург должен воспитывать в себе потребность в художественном выполнении своей работы и вдохновляется стремлением к осуществлению этой цели. Но для того, чтобы ориентироваться в понятиях красоты, гармонии и эстетики, чтобы понять и оценить красоту, он должен сам приобщаться к изящным искусствам, живописи, скульптуре, музыке. Максим Горький, говоря о значении предметов искусства, указывал, что они не только воспитывают вкус и любовь к изящному, не только возбуждают уважение к творческим силам человека, но служат возбудителями стремления к созданию новых вещей, новых форм красоты. И хирург, приобщенный к широкому искусству вообще, вольно или невольно переносит это стремление на свою профессиональную деятельность. Приобщение к искусству необходимо ещё и для того, чтобы после тяжелых эмоций, сопряженных с его профессиональной деятельностью, после некоторого однообразия хирургической работы, создать себе обстановку отдыха и временного отвлечения.

Труд хирурга, относящийся к наиболее сложным и трудным отраслям человеческой деятельности, медленно, но неуклонно истощает его психологические и физические ресурсы. И поэтому чрезвычайно важным является переключение на какую-либо иную деятельность, конечно временное. Возникает необходимость того, что сейчас именуется "хобби", будь то музыка, живопись, филателия, шахматы, литература, театр, изучение языков и др.

Конечно, высшее удовлетворение хирург получает от своего труда. Но ограничение в "кругу узкоспециальных профессиональных интересов" (С.С.Юдин) утомляет и притупляет остроту тех же интересов.

Не случайно К.Маркс говорил о так называемом "профессиональном кретинизме". А вот что писал другой большой русский хирург, уже упоминавшийся мною, Дитерихс: "После тяжких эмоций своей профессии он (хирург) нуждается в отдыхе, который создать ему может, главным образом, общество близких, любимых существ и искусство. Оттого-то в биографиях больших хирургов всех стран так часто читаем, какую большую роль в их жизни играет семья и женщина, и, что они очень часто были далеко незаурядными музыкантами, поэтами, художниками, писателями или, хотя бы просто хорошими ценителями и серьезными знатоками изящных искусств".

И ещё об одном качестве, необходимом хирургу. Он должен знать цену прошлых изысканий и истории своей профессии. Он должен помнить имена и, в первую очередь, дела людей, проложивших ему дорогу к современным вершинам хирургии, расчистив её от всего наносного и ненужного. Говоря о необходимости выработки хорошего стиля работы, С.С.Юдин подчеркивал то обстоятельство, что хороший стиль невозможен без накопления традиций, а последние складываются лишь постепенно... путем осознанного достоинства опыта старших, постигая подлинные заслуги и авторитет своих предшественников.

Вот всё, что я имел возможность сказать о хирургии и хирурге. Добавлю ещё, что если в художественной прозе образу хирурга уделено достаточное внимание, то поэты редко когда им вдохновляются. Поэтому я позволю себе закончить свое выступление двумя небольшими стихотворениями, показывающими, какими мы видимся в призме поэтического преломления.

РАЗДУМЬЕ

Как мало сверстников моих – врачей.

На медицинский подавались редко.

На пьедесталы доменных печей

Мальчишек возводила пятилетка.

Гуманная профессия, прости,

Но нам тогда казалось главным делом -

Не человека одного спасти,

А человечество - ну, как бы в целом.

Однако находились чудаки,

Которые и в этот век железный

Шли в эскулапы, моде вопреки,

Для исцеления всех от всех болезней.

Когда на нас свалились горы мук,

То пригодился их нешумный опыт,

И слава богу, что хватило рук,

Все наш раны рваные заштопать.

А нынче медицина впереди,

Былое небрежение забылось,

Ведь сердце женское в мужской груди

Недаром восемнадцать суток билось.

И мы теперь готовы послужить

Науке о бессмертье человека.

Дезинфицируйте свои ножи,

Вперед, хирурги, чародеи века!

Малхасян В.А.

Вопросы, ответы, комментарии